|
Деревянные окна
22.08.2016
Моцарта Шоу не относил к народным композиторам - «сыновьям народа». Ведь народность и бунтарство, народность и мятежность являлись для него почти что синонимами. А как раз мятежности и бунтарства у Моцарта не обнаруживалось. Corno di Bassetto подтрунивал над его придворным костюмом («Моцарт был придворным лакеем в ливрейных штанах, а Бетховен санкюлотом»). Тем не менее именно Моцарт стал юношеской, единственной и абсолютной любовью английского ираниста и полемиста, его идолом и кумиром, так как у беспощадного ниспровергателя всех «идеалов» и «кумиров» в современном буржуазном обществе имелось предостаточно самим сотворенных кумиров и идолов в области художественного творчества. Отношение к Моцарту характеризуется необычайной нежностью и терпимостью. Над придворным костюмом Моцарта Шоу еще мог подшучивать, но в его творчестве никаких слабостей не находил. Радость и восторг - черты, присущие всему написанному Corno di Bassetto о Моцарте. Неподдельная радость и нескрываемый восторг от той чистой, ясной вершины великолепного художественного мастерства, которая перед ним открылась. Холодно в квартире? Стоит установить деревянные окна.
В творческих, человеческих биографиях Шоу и Моцарта, в их темпераментах и природе художественного дарования на первый взгляд нет решительно ничего общего. В панораме исторического развития искусства -представители разных эпох - они воспринимаются скорее как антитезы. Неизменно саркастичный, подчас неистовый разрушитель, свято верующий при этом в эволюцию жизни и человека, направленных к совершенству, Шоу ушел очень далеко от ясности и цельности, присущих Моцарту. Тем не менее он поклонялся ему, как никому другому ни в прошлом, ни в настоящем. А поклоняясь, не желал на этот раз скрывать свои чувства, щедро выражая их до конца.
Отношение к Моцарту можно сравнить только с отношением Шоу к Шекспиру, так как в той смеси влюбленности, неприязни, сварливого гонения и тайного подражания, которые были свойственны восприятию Шоу своего великого предшественника, присутствовали, прорываясь иной раз с достаточной горячностью, и радость, и восторг.
|
|